* * *
Истина – Отец Небесный,
Разве это не известно?
Но таких ещё хватает -
Кто того не понимает.
* * *
Утро разожжёт костёр.
Ночь теряет в весе,
А восток заметно стёр
Темноту за лесом.
Девица-заря права
С алою косою…
Луга сочная трава
Заблестит росою.
* * *
Ты встал с утра, не ломит тело,
Ты можешь выйти за порог.
Октябрь. Опушка помертвела.
Зима уже взвела курок.
И что? К чему тоски дубина?
Тебе ли перед ней дрожать.
Из жизни ты ещё не вынут
И можешь смело продолжать.
* * *
Деревья в лесу пылают,
Пламя ветром несёт,
Сочувствия не желают,
Просто сгорают и всё.
* * *
О душе ведём мы разговоры –
Что она? Куда уйдёт потом?
Люди мы – для болтовни приборы,
Из упрямства сбитые, притом.
Мы даём простор воображению,
Сверхпророки полные уже,
И порой не терпим возражений,
Если надломили наш прожект.
Вон летают мушки и букашки,
Так полёт похож их на бардак;
Две из них в воде лежат, что в чашке,
А жужжали перед этим как.
* * *
У любви мораль своя:
«Он мой!» и «Она моя!»
А другого хода нет,
Хоть приди, явись Конь Блед.
* * *
Капля воды не теряется,
Капельку не потерять;
Если ушла – возвращается,
Чтобы проститься опять.
В туче она и в дождике,
В белом тумане, росе,
В тихой речушке добренькой,
И на листочке висеть,
И на дороге грязной,
С глиною пополам.
Формы для капель разные:
Озеро, пруд, океан…
Чем мы с тобой не капельки
С солнцем у нас интим.
Быстро с листа скатимся
И в небеса улетим.
* * *
Что-то новое узнать –
Это превосходный знак.
Ради этого не жаль
Жизни протащить скрижаль.
* * *
Прощались - не чувствуя боли,
Свободе - даруя себя, -
Всё прошлое отрубя…
Дежурное слово любое.
Не будем к ним очень-то строги –
Что дадено, тем и владей…
Расходятся часто дороги
Влюблённым не сердцем людей.
* * *
Идём мы за усладою,
За радостью идём;
Нас каждый листик радует,
Низинка и подъём.
Нам воздух слаще патоки
Знакомый синеве,
И веселят нас капельки
Росинок на траве.
И эта тучка серая
Нисколько не страшит,
И поле, что засеяно –
Полёт души вершит.
Всё это будет прелое
Когда-то, а сейчас –
Идём по жизни смело мы,
Не прячем радость глаз.
* * *
Качаются крылья ели,
Небес голуба вода…
Как птицы в полёт захотели,
Но от корней – куда?
В голубизну не сорваться,
Но разве что наземь упасть…
Вцепились привычного пальцы,
Бессильна безумная страсть.
* * *
Тебя потерял в толпе я,
Тебя потерял – пускай.
Глупая это затея –
Потерянное искать.
Падает в речку капли –
Ливня когда неуём.
Речка поток катит,
Множество капель в нём.
* * *
Они отложили багры,
Собрались в круг непроницаемый,
И двое – блататы бугры,
Ногами парня отрицали.
Стоит, глядит простой народ,
Окурком старший «Примы» занят.
Никто здесь никого не бьёт,
Пургу заводят, так базарят.
У парня выбиты глаза,
Легли на позвоночник рёбра,
Дороги нет ему назад,
А этот, старший так сказал:
«Ну, хватит, проучили, добро».
И снова зеки за багры –
Толкать хлысты на лесотаску.
Их душ не покачнулась глыбь,
Которая забыла ласку.
Что этот парень натворил,
Не прокурор ты, не узнаешь.
Жил в окружении этих рыл,
И умер в двадцать пять
Едва лишь.
* * *
Мы с тобою индивиды,
Разные нужны нам виды.
Оседлай житейский миг
И не брыкайся, старик.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
